Про Cеверную и Южную Кореи

Проблема с российскими традиционными ценностями в том, что их нет. Да и, вообще, никаких ценностей нет. Мозаичное мышление не предполагает поиска противоречий, не обладает функцией запоминания и истерично реагирует на любой стимул. Что в телевизоре прикажут облаять - облают, что прикажут хвалить - залижут до дыр.

Всем народом.

Остервенело.

Переключение происходит мгновенно. Без всяких усилий и сомнений.

Вчера заряжали воду перед телевизором с Чумаком, сейчас истово ругают сектантов.

Вчера сдавали научный атеизм, сегодня вовсю крестятся.

Вчера, задрав штаны, бежали за Штатами, сейчас скалят на них зубы.

Вчера готовились воевать с Китаем, сегодня возвели его в главные союзники.

Кто в двухтысячном поверил бы, что с Украиной воевать будут? Изобрели фашистов-бандеровцев и радостно набросились. Нужно будут Воронеж бомбить - тоже чего-нибудь придумают.

В дебрях водопада

Оказалось, многие всё ещё надеются, что IT - это такой заповедник дурного менеджмента, раздутых бюджетов и криворуких исполнителей, а в Большом Мире всё иначе.

Единственное отличие IT - это низкий порог вхождения и плохая видимость результатов. Это позволяет всякому маразму быть более распространённым и более маразматичным. Но ничего уникального в IT нет.

Во-первых, знаменитая байка про пустые тюбики, которые надо было отбраковывать на конвейере фабрики производящей зубную пасту.

Осознавая всю важность вопроса, директор фабрики созвал начальников отделов. Собрание постановило запустить новый проект — привлечь для решения проблемы пустых тюбиков стороннюю инжиниринговую компанию, так как собственный конструкторский отдел был слишком загружен, чтобы взять на себя дополнительную задачу.

Проект включал закономерные стадии: ассигнование бюджета, запрос предложений на заключение контракта, привлечение независимой третьей фирмы к выбору подрядчика — и, 6 месяцев (а также 8 миллионов долларов) спустя, фабрика получила фантастическое решение — вовремя, в рамках бюджета, высококачественное и удовлетворившее всех.

Это были высокотехнологичные прецизионные весы. В случае детектирования ими тюбика, который весил меньше, чем стандартный (т.е. был пуст), включалась сирена и сопровождающая импульсная световая иллюминация, конвейер останавливался, один из рабочих должен был дойти до конца ленты, снять бракованный тюбик, и запустить линию вновь.

( Read more... )

Во-вторых, страдания российских производителей, собирающих свою продукцию из компонентов, по качеству не сильно лучше библиотек из Бангалора и бесплатных тулов, сляпанных студентами.

После переборки можно всегда из этого прокатного металлолома, за который ты заплатил полную цену, делать или забор или тренажёр, и ещё что ни будь. Какую то часть придётся выбросить то есть отправить в виде металлолома на переплавку. Дальше начинается уже другие мозговые гики, как по месту сварить, в ручную, красивое изделие. Как скрыть эти позорные швы, куда и как и развернуть, и в какую сторону поставить.

Ну какой робот решит эту задачу? Как все это зачистить и сделать незаметным, как это закрасить. Как в шагреневую краску еще добавить реструктуризатора что бы закрыть это позорище.

Если мы покупаем отечественные подшипники. Можно сказать следующее, ни один подшипник ни похож на предыдущий. Каждый подшипник индивидуален, у каждого свой характер и своя душа. Один крутится, другой щёлкает, третий не лезет, четвёртый проваливается, пятый при посадке разваливается и все рабочие заняты или пресованием подшипников или их выпресовыванием, все в этом бесконечном процессе, все работают. Люди заняты, люди загружены, они постоянно что то перебирают, гайки, болты, рулоны, пачки, ёмкости и это постоянно.

Ты всегда знаешь точно, все болты разные, не важно большие они или маленькие, они всегда будут разные и если тебе удалось закрутить болт или гайку, то заглушка на ней будет отдельной историей. Заглушка обязательно не залезет или на крайняк вывалится, так как головка будет всегда другой, она будет непредсказуема. И вот уже организуются новые профессии. Одни меряют, другие перебирают третьи теребят, четвёртые переливают и смешивают. Фанера не лезет на станок, дермантин обсыпается, пластики залипают и не перемешивается, полиуретаны не вспениваются. Что надо делать, надо подумать, что то надо добавить...

( Read more... )

Про Cеверную и Южную Кореи

Несколько цитат из интервью про пытки в Российской Федерации.

— Ничего экзотического: банальные избиения, удушения надетым на голову пакетом, надевание на привязанного к стулу человека противогаза, в который также могут впрыснуть — в зависимости от фантазии — нашатырь или газ из баллончика. Также могут применить электроток. В 90-е электричество было особенно популярным способом пытки, потом его популярность снизилась, а сейчас мы наблюдаем ренессанс этого явления...
...
— Мы начали работать в столице три года назад, и я могу сказать, что Москва — это зона бедствия. Здесь много и часто пытают. Причем уровень насилия и произвола определяется еще и тем, насколько Следственный комитет эффективно расследует жалобы на пытки. В Москве СК вообще не работает — только в ручном режиме. Законы для Москвы не писаны....

... В обычном российском регионе уголовное дело удается возбудить раза с пятого или шестого, а в Москве можно в суды ходить хоть 25 раз, и ничего не произойдет... В Москве все процедуры соблюдаются еще хуже, чем в Чечне. В Чечне хотя бы есть обратная связь: на ходатайство мы получаем отрицательный ответ, а в Москве можно написать ходатайство и никогда не получить на него ответ. Можно сходить в суд, а СК наплюет на суд.
...
— Обычно пытки всегда приводят к какому-то результату, например чистосердечному признанию. Но бывает, что человека просто отпускают из отдела. Я — живой пример. В далеком 1992 году, пока меня били и я сидел в следственном изоляторе, полицейские поймали настоящего преступника. Хотя, если бы меня еще пару раз потрепали, я бы сознался в убийстве. После того случая я понял, что правозащитная деятельность важнее, чем бизнес. Если этим не займусь я, то государство совсем оскотинится.
...
- Наверное, я уже это говорил, но скажу еще раз. Когда-то, еще не будучи никаким правозащитником, я прочел «1984» Оруэлла и испугался. Я понял, что не хочу жить в таком мире. Я предпочитаю получить пулю на баррикаде или молотком по затылку в подъезде, чем жить в такой реальности. Мы сейчас как никогда близко находимся к этому обществу. Оказаться в нем я боюсь. Все остальное — нет.

Помнится, в строяке я работал на старом коровнике вместе с местным мужиком, отсидевшим шесть лет из десяти за убийство, которое он не совершал. Суть жизни он объяснял просто:

- Вон, видишь там перевёрнутый контейнер? Если завтра под ним найдут труп, мы с тобой сядем. Потому что были рядом, а искать других милиция не будет.